Уроки Валентина Распутина

10-1.jpg
Фото: baikvesti.ru

Вспоминая встречи, вглядываясь в будущее

Свою первую повесть «Над полями» я переписывал одиннадцать раз. Во всех вариантах неизменным оставалось только первое предложение: «Дождь лил всю ночь». Переписанный от руки вариант я отнес в иркутский Союз писателей. За месяц ее все же одолел поэт Сергей Иоффе. Я прочитал отзыв и подумал, что вот так, мордой об стол, меня еще не били. Мне черным по белому было сказано: не лезь к избранным, крути штурвал. Хоть его мне, слава богу, оставили.

Пройти свою дорогу

«Ну, скажем, в литературу мне путь не заказан, а вот вам сесть в кабину и научиться управлять самолетом не дано», — подумал я, забирая рукопись. Тогда я еще не знал крылатую фразу, что рукописи не горят. У каждой из них своя судьба. И нужно было пройти свою дорогу, свой круг.

Работник бюро пропаганды художественной литературы при Союзе писателей Володя Удатов, увидев мое огорченное лицо, должно быть, в душе посочувствовал неожиданно залетевшему в писательский подвал летчику и, глянув первую страницу рукописи, сказал, что моя рубленая фраза напоминает ему прозу Хемингуэя. Его слова прозвучали неожиданно и, честно сказать, приятно. Взял и усадил рядом со знаменитым американцем — такого подарка я не ожидал. Удатов посоветовал показать рукопись Геннадию Машкину.

Машкин прочитал мой опус и посоветовал переделать его.

— Пока что литературные рули слушают тебя плохо, — сказал он. — Надо работать.

И я взялся за дело. Переписал, вновь дал почитать Машкину. Тот прочитал и передал рукопись Вячеславу Шугаеву. В те времена Шугаев возглавлял совет по работе с молодыми авторами. Вячеслав прочитал, посоветовал переделать отдельные главы и сказал, что будет рекомендовать меня на писательскую конференцию «Молодость. Творчество. Современность».

Иркутская стенка

На конференцию меня вытащили буквально из кабины самолета, когда я уже собирался вылетать в Киренск. Командиру отряда было наплевать на мою просьбу отпустить на конференцию: есть работа, есть план полетов, сиди крути штурвал и не рыпайся. Когда я запросил разрешение на выруливание, диспетчер приказал заглушить двигатель и зайти к замполиту иркутского аэропорта. Тому захотелось познакомиться с начинающим писателем, о котором ему только что позвонил секретарь обкома по идеологии Евстафий Никитич Антипин.

Через час я сидел в зале, где было полно московских гостей, и слушал, что говорят о моей повести маститые писатели. Семинар прозаиков возглавлял прилетевший из Москвы писатель-фронтовик Владимир Яковлевич Шорор. По его рекомендации рукопись попала в журнал «Сибирь». Там ее начали читать Дмитрий Сергеев, затем Борис Лапин. И уже по их рекомендациям главный редактор журнала Геннадий Николаев отложил публикацию на неопределенный срок, сказав, что рукопись надо бы еще доработать. Тогда я еще не знал, что бывают случаи, когда Москва для провинции не указ.

Время шло, я перечитывал Шолохова, Фолкнера, Ремарка, Чехова, пытался понять, как они строят фразу, учился, переделывал свою рукопись и ждал публикации. За это время научился печатать на машинке, еще раз перечитал книги всех моих рецензентов, которые после знаменитого читинского семинара именовались не иначе как иркутской стенкой. Вот об нее я и разбивал себе лоб. Перебирая книги, я натолкнулся на стихи Шиллера:

В царство сказок возвратились боги,
Покидая мир, который сам,
Возмужав, уже без их подмоги
Может плыть по небесам.

Сегодня, вспоминая то время, я еще раз убеждаюсь, что период непризнания — вещь сама по себе поучительная, через нее надо пройти. Здесь уже по-новому смотришь на себя, чего ты стоишь и что можешь в этой жизни.

«У тебя получаются заметки о пилотах»

Сразу же после конференции я поступил в Иркутский университет на филологический факультет и чуть ли не каждую неделю стал приносить в редакцию «Восточно-Сибирской правды» заметки и очерки, которые зав. отделом спорта и информации Володя Ивашковский тут же ставил в номер под рубрикой «Репортажи из кабины самолета». А вскоре рукопись моей повести попала к Валентину Распутину. Он прочитал ее быстро и пригласил меня к себе домой.

Прямо после полета я сел в автобус и поехал к Распутину. Шел осенний дождь, было холодно. Валентин встретил в дверях, подал мне тапочки и проводил на кухню. Там он накрыл стол, стал заваривать чай. Это он любил и умел делать. Затем достал приготовленную рукопись, полистал ее, протянул мне. Я разглядел его пометки, плюсы и минусы на полях.

— Тема малой авиации сама по себе не решает задачи, — сказал он. — Эта повесть, судя по намерению автора, все же больше похожа на очерк.

Я заметил, что, прежде чем начать говорить, он как бы перекатывал во рту невидимые камешки, подготавливаясь к произнесению первого слова.

— Запомни первое: каждый из твоих героев должен говорить своим языком.

Распутин помолчал немного и добавил:

— Характер лучше всего показывать через диалог. Может быть, твоим летчикам надо поговорить в кабине, когда они попали в грозу? Именно там, в экстремальной ситуации, должны проявиться характеры. — И после паузы сказал:

  — А лучше начни новую вещь. У тебя получаются заметки о пилотах.

«Надо же — заметил!» — мелькнуло у меня в голове.

— У художников это, кажется, называется «выехать на пленэр», — смутившись, сказал я.

— Да, чувствуется, что твои товарищи списаны с натуры, — улыбнулся Распутин. — Надо идти от простого к сложному. Одномерной прозы не существует. Она чаще всего бывает безмерна, у нее много этажей. Образ может быть не только в описании природы, его можно показать через психологию, чувства. Художник создает образ красками, писатель — словами, основой всему служит воображение.

Время от времени Распутин выходил в соседнюю комнату покормить недавно родившуюся дочь Марусю. А вскоре с работы пришла Светлана Ивановна и стала угощать нас пирогами.

Трудно — значит, хорошо

На Новый год я привез Распутиным с Севера елку, пушистую, высокую. Валентина дома не было, я затащил елку в комнату и уехал к себе домой. Вечером слышу звонок в дверь. Жена открыла, на пороге — Распутин. Смущенно улыбаясь, протягивает подарки: красиво изданные сказки Гауфа (это моим маленьким сыновьям), тогда еще невиданные, должно быть, привезенные из-за границы шоколадные яйца «киндер-сюрпризы», а мне станок и лезвия для бритья «Шик». Я сбегал в комнату и принес приготовленные ему простые, с твердым графитом карандаши. Я уже знал, что Распутин любит такие, он их затачивал тонко-тонко, чтобы писать мелко и убористо. После перепечатки одной страницы написанного им текста получалось до шести страниц на машинке.

  После своего первого визита к Распутину, уже дома, я еще раз перелистал рукопись, разглядывая мелкую карандашную правку: разбор был полным и тщательным, вплоть до расставленных запятых.

Позже я не раз отмечал характерную для него особенность: он был внимателен к собеседнику, к тексту, который читал или правил. Однажды я был свидетелем, как он звонил в Москву своему редактору и по телефону более часа выправлял текст книги, которая готовилась в печать в издательстве «Молодая гвардия».

«Сколько же он заплатит за телефонные переговоры?» – мелькнуло у меня в голове.

«Валентин пишет трудно», — не раз я слышал от писателей в Иркутске. «Если трудно, значит, хорошо», — приглядываясь к своим новым товарищам из иркутской стенки, соображал я. В разговорах, спорах, обсуждениях для меня открывался писательский мир. И я открывал для себя многое.

Как-то на посиделках у отъезжавшего в Москву Вячеслава Шугаева Роберт Рыбкин упрекнул Распутина, что тот использовал сюжет, который есть в его повести «Тяжелые снега».

— Нас здесь целая команда пишущих, — помолчав немного, ответил Распутин. — Я предлагаю всем написать рассказ с одним сюжетом. Уверен, что это будет десяток совершенно не похожих друг на друга текстов.

Ответ Валентина меня восхитил. Он был прав: не бывает двух людей с похожими характерами, с одной и той же походкой, речью, темпераментом, жизненным опытом и мастерством, даже если они делают одно дело.

К чему готова душа

Часто на встречах со студентами Распутина спрашивали, как он пишет, каков его график, когда встает и когда ложится спать.

— Встаю рано, завариваю чай, — улыбался Распутин. — Затем начинаю прилаживаться, настраиваться на работу. До обеда, бывает, напишу три предложения. После обеда вычеркиваю два. Надо, чтобы текст отлежался. Через какое-то время глядишь на него свежими, незамыленными глазами. Прочитал, снова отложил, после всегда найдешь что вычеркнуть. Текст становится чище и точнее. Это все равно что полоскать белье.

…А в тот первый для нас вечер мы сидели на кухне, пили чай, я нахваливал собранные и посоленные Валентином рыжики. После мы не раз съездим с ним в тайгу по грибы и по ягоды. Для него, жителя далекого таежного села Аталанка, заготовка грибов и ягод была привычной работой. Позже, приезжая к нему на дачу, я видел, как он лопатой вскапывает огород, делает грядки, высаживает морковь, свеклу, огурцы и картошку. И ходит по участку в фуфайке и кирзовых сапогах. Валентин любил показывать инструменты, которые он привозил из-за границы. Чаще всего он бывал на даче один; свежий воздух, простор, никого не надо занимать разговорами, сиди размышляй, занимай себя тем, к чему готова душа.

Валерий Хайрюзов, специально для «Байкальских вестей».

Фото Александра Шудыкина

Продолжение следует.

 

 
По теме
Иркутская область, НИА-Байкал – Вопросы достижения показателей цифровой зрелости отраслей экономики рассмотрели на заседании Координационного совета по развитию цифровой экономики,
Цифровая зависимость – это серьезная проблема современности. Многие уже не могут прожить и часа без смартфона.
Иркутская область, НИА-Байкал – Справки и заключения, связанные с объектами культурного наследия, жители Иркутской области могут сегодня получить в режиме онлайн с помощью портала Госуслуг.
Вирусная геморрагическая болезнь кроликов - Город Зима ВИРУСНАЯ ГЕМОРРАГИЧЕСКАЯ БОЛЕЗНЬ КРОЛИКОВ    Вирусная геморрагическая болезнь кроликов (ВГБК, геморрагическая пневмония кроликов, некротиче-ский гепатит) – высоко заразная, инфекционная болезнь,
Город Зима
Как подростку уберечься от ВИЧ-инфекции и СПИДА - Управление образования В целях профилактики заражения подростков ВИЧ-инфекцией Комитетом образования в город был приглашен специалист ГБУЗ «Иркутский областной центр по профилактике и борьбе со СПИД и инфекционными заболеваниями» (далее – ГБУЗ
Управление образования
О театре и  премьерах - Чунский район Сегодня отмечается международный День театра! Поздравляем наших театралов и их бессменного режиссера Лиру Шеломенцеву, желаем творческих взлетов и преданных зрителей!
Чунский район
pic27 - Межпоселенческая библиотека В стенах Хандагайской библиотеки проходит цикл краеведческих часов, посвященных изучению традиций и обычаев коренного населения – бурят в рамках реализации социально – значимого проекта «Тоонто Нютаг – Родная земля».
Межпоселенческая библиотека