Говорят, 60 лет для мужчины не возраст. А если еще при этом он прыгает с парашютом в горящую тайгу — случай почти уникальный. Инструктор парашютно-пожарной службы Качугского авиаотделения Степан Лобов, считай, полжизни провел под куполом. Часто приходится рисковать, особенно когда приземляешься на объятый пламенем лес. В этом году Степан Лобов и его коллеги ликвидировали ряд крупных очагов, в том числе в окрестностях Чанчура, на речке Абуре — в Верхоленском участковом лесничестве, и в Жигаловском районе.
— Степан Степанович, что вас привело в такую неординарную профессию?
— В 1980 году отслужил в армии и узнал, можно сказать, случайно, что есть такая служба. Захотелось себя испытать. Вот и испытываю уже 36 лет. А начинал с круглого парашюта Т-4С, серия 2: выучился в Иркутске на парашютиста-пожарного.
— Сколько же видов парашютов вы освоили?
— Пять! Каждый новый требует для освоения примерно месяц. А когда есть опыт, можно и за неделю научиться. Мы в нашем отделении, например, переучились на квадратный парашют «Лесник-2».
— А в чем разница — круглый, квадратный?..
— Квадрат побыстрее ходит, по горизонтали — 10—11 метров в секунду. Сейчас мы уже освоили «Лесник-3». У него лучше открываемость (мягонько так раскрывается), то есть он более безопасный. К тому же имеется запаска в одном ранце — такой же легко управляемый квадрат.
— Что в вашей рискованной работе вы считаете самым сложным?
— Высадиться на пожар! С летнабом (летчиком-наблюдателем. — Авт.) Александром Шкурко летим с группой парашютистов к месту пожара. Здесь от квалификации пилота многое зависит. Он делает так называемую пристрелку: кидает вниз ленту с грузом, и уже после этого идет высадка парашютистов.
— И что вы при этом испытываете? Что дает вам очередной прыжок?
— Закалку дает, адреналин хороший! После прыжка уже ничего не страшно. Представьте: внизу горит; под нами, совсем рядом, глухой лес, или болото, или река, и надо суметь приземлиться на маленькую площадочку. А прыгаем с 1000 метров. Я,как выпускающий, всегда волнуюсь за товарищей, ответственность за людей большая.
— А если пожар верховой? Это ведь самый страшный!
— Да, это так. При верховом отступаем, вручную копаем минполосу. Пламя гудит, земля от огня трясется, животные бегут, спасаются…
— Степан Степанович, что в вашей профессиональной биографии особо запомнилось?
— Мой седьмой прыжок. Когда был молодой, он оказался для меня переломным. Надо прыгать, а у меня ноги стали ватными. Все же сумел себя перебороть, едва вышел из самолета. И до сих пор прыгаю. Кстати, переломный прыжок необязательно седьмой — может и вторым быть, у всех по-разному. Если в этот момент себя не преодолеешь — прыгать уже не сможешь.
— Сколько же всего прыжков вы совершили?
— Сразу и не скажу, но за восемьсот точно. Где мы только не тушили лесные пожары! Всю Иркутскую область объехал, в Читинской области работали, на границе с Якутией, в Красноярском крае и даже на Урале.
— На пенсию не собираетесь?
— А я давно на пенсии — с 1996 года. В нашей системе нужно 16 с половиной лет с парашютом отпрыгать — и можно отдыхать. Но это не про меня.
***
Начальник Качугского авиаотделения А.И.Игнатов дополнил рассказ о ветеране-парашютисте:
— Степан Степанович — хороший наставник. Не одно поколение парашютистов воспитал! В 2015 году в Железногорске-Илимском, в учебном центре Иркутской авиабазы, Степан совершил испытательный — экспериментальный — прыжок с парашютом, выполненный по специальному заданию.
Фото автора