Жалоба Райкина на Мединского, погоня суда за Сечиным и проблемы Европейского университета

avatars-000219164007-zwun7w-t500x500
Фото: pravoirk.ru

Почему есть основания говорить об идеологическом давлении на культуру и «заговоре» Бастрыкина и Мединского против Путина? Эксперты: Лев Пономарев — исполнительный директор общероссийского движения «За права человека»; Сергей Охотин — руководитель регионального отделения движения «За права человека» (г. Кемерово); Святослав Хроменков — юрист, председатель правления общественной организации «Сибирь без пыток» (г. Иркутск).

*Техническая расшифровка эфира

Валентина Ивакина: Здравствуйте, уважаемые радиослушатели. У микрофона Валентина Ивакина. Это программа «Вторник со Львом Пономаревым». Каждый вторник с 15:00 до 16:00 по мск правозащитник Лев Пономарев будет рассказывать, какие дела на данный момент ведут специалисты общероссийского движения «За права человека», и анализировать последние события в стране. С нами на связи Лев Пономарев, исполнительный директор общероссийского движения «За права человека». Лев Александрович, здравствуйте.

Лев Пономарев: Здравствуйте.

В.И.: С вами нам предстоит несколько тем сегодня затронуть, надеюсь, что мы обо всем успеем поговорить. Но предлагаю начать с очередного обращения Константина Райкина. Ровно год назад был спич от Константина, который прогремел на всю страну, кто только его ни обсуждал. Вот теперь опять — Константин Райкин призвал урезонить Мединского. В эфире телеканала «Дождь» рассказал о том, что театр «Сатирикон» подвергается давлению, неоднократно за 2017 год приходили представители прокуратуры, проводили проверки по всяким пустяковым поводам. И высказывает он свои претензии Мединскому, что якобы это такие целенаправленные действия. Как вы воспринимаете то, что происходит?

Л.П.: Я солидарен с Райкиным. В свое время, когда начиналось гонение на него, я собирал подписи в защиту Райкина и других режиссеров, которые бунтовали против цензуры в театре, и тогда Райкин довольно резко высказался на эту тему. И мы видим, что сейчас месть продолжается, продолжается давление на него, как и на других режиссеров. Ситуация с Кириллом Серебренниковым у всех на слуху, ее напоминать не надо. И тут я хотел бы отметить одно обстоятельство. Искусство только тогда является настоящим искусством и настоящей культурой, когда ничего не подвергается цензуре, и развивается свобода. С другой стороны, никакое искусство не может быть независимо от общества, то есть когда я говорю «цензура», я имею в виду государство. В данном случае Мединский бесспорно пытается осуществлять давление со стороны государства. И реальным его союзником является СК в лице Бастрыкина. И мы видим эти события, когда врываются в театр, всех на пол. Как будто они берут штурмом какое-то логово терроризма. Это заведомо демонстративный шаг запугивания. Это запугивание артистов, Кирилла Серебренникова, это совершенно очевидно, то есть это нельзя как-то по-другому объяснить. Реальные репрессии СК против театра и против руководства этого театра. Как они забирали Кирилла Серебренникова? Поехали в Питер, зачем-то ночью, пришли в гостиницу и там его задержали и увезли в Москву. Все это, конечно, театрально, они как бы сами такой театр устраивают с целью запугать. Или вот недавний арест Софьи Апфельбаум, которая работала в министерстве культуры в Москве, и в какой-то момент она там обслуживала платформу, которой Кирилл Серебренников руководил. И все это, конечно же, может только так интерпретироваться, как попытка подчинить идеологическому такому тренду культуру для того, чтобы она не была достаточно самостоятельной, это с одной стороны. С другой стороны, здесь есть момент и драматический, можно даже сказать трагический, потому что Серебренников ходит под домашним арестом, а Малобродский не очень здоровый человек. Директор «Гоголь-центра» находится в СИЗО. А с другой стороны, тут есть трагикомический момент, потому что недавно было собрание руководителей театров, собирал его Калягин, он председатель, насколько я знаю. И там какой момент всплыл? Калягин говорит, что есть какие-то люди, которые пытаются поссорить руководителей театров с президентом, представьте себе. С одной стороны, совершенно очевидно, кто эти люди, и эти люди очень близкие к президенту. Кто еще ближе к президенту, чем его старый друг и соратник еще по учебе Бастрыкин? Ясно, что этот человек очень близкий к Путину. Неужели это заговор Бастрыкина против Путина? Там надо было договаривать, а он не договорил. Надо прямо говорить: «Мы видим, что есть заговор Бастрыкина против Путина», но это выглядит нелепо, согласитесь. А чем это обосновывается? Он намекает на то, что всегда был доверенным лицом Путина на всех выборах, насколько я понимаю, я про Калягина. И масса других главных режиссеров наших крупных театров традиционно являются доверенными лицами, известные деятели культуры. Вот Чулпан Хаматова, она была доверенным лицом Путина, не знаю, один или два раза, но была. И вот тут логика у него есть. А с другой стороны, сам Калягин вынужден защищать Серебренникова. Есть корпоративная солидарность, он видит, что это несправедливо, он председатель Союза театральных деятелей и он должен защищать по определению Серебренникова, то есть он приличный человек, я бы сказал. И молодец, что он его защищает, но у него вот такой когнитивный диссонанс. И это смешно слышать, когда он говорит о том, что есть какой-то заговор против Путина.

В.И.: Слушайте, вот исходя из этой речи Райкина, такие же выводы можно сделать? Или тут другая ситуация? Потому что Райкин все-таки вел речь про «Сатирикон».

Л.П.: Я не к тому. Я говорю, что вообще во всей этой истории давления на деятелей культуры со стороны СК и правоохранительных органов, Мединский бесспорно активный человек во всех этих действиях. Если на все это посмотреть, это выглядит нелепо. Бесспорно, это делает государство, Мединский, Бастрыкин, и бесспорно, Калягин должен это проглотить и молчать. В том смысле, что если он хочет быть доверенным лицом Путина, тогда он должен просто проглотить и молчать. Но если он выступает в защиту и Райкина, и Серебренникова, он должен, как человек, приближенный к Путину, обратиться прямо к нему и сказать: «Владимир Владимирович, у нас введена цензура. Уберите Мединского». Но он этого не сделал, понимаете? А вот Райкин честно говорит. И если он говорит, что надо убрать Мединского, его поддерживают все люди либеральных взглядов. А эти господа, которые привыкли быть рядом с властью и кормиться от нее, быть доверенным лицом Путина, они никак не определятся. И конечно, в этом смысле происходит определенный раскол среди руководства театральных деятелей, и интересно будет наблюдать, чем это все закончится.

В.И.: Во что-то это все может вылиться?

Л.П.: Да, останется, например, Калягин доверенным лицом Путина? Или он скажет: «Все. Я не буду доверенным лицом Путина, потому что такая политика ведется, на которую Путин должен был обратить внимание». Потому что это очевидно давно уже. По поводу Серебренникова с Путиным уже несколько раз говорили. И последний раз на встрече с Советом по правам человека, там опять разговор был о нем. И Путин отстранился, он сказал: «Видите, там какие-то хищения идут». Хотя разобраться там сил не стоит. Там примерно и так понятно, что происходит, поэтому жалобы идут не на то, что там идет какое-то дежурное расследование, когда каким-то образом деньги направляются, нецелевым образом. А вы знаете, что когда деньги нецелевым образом расходуются, то миллиарды иногда идут нецелевым образом. И при этом это все людям прощается. Потом выясняется, что все так и должно было быть, и ничего страшного. А тут какие-то жалкие небольшие суммы, но тут совсем другой разговор, что Кирилл Серебренников на себя эти деньги тратил, он обогатился за счет этого, и именно под это копают. Совершенно очевидно, что это полностью искусственное уголовное дело с целью запугать независимого деятеля искусства.

В.И.: Правильно я понимаю, что Константин Райкин, вот так остро высказываясь, он накаляет обстановку и таким образом, возможно, выступает провокатором в данной ситуации?

Л.П.: Почему провокатор? Он правильно защищает себя, он правильно, с открытым забралом борется за свободное искусство, против давления на искусство. Мы его поддерживаем, мы несколько раз собирали подписи в защиту независимых художников и театральных деятелей. Надо открыто бороться с этим, и, может быть, президент поймет, что он не только руководитель силовиков, но еще он гарант прав человека в России.

В.И.: В минувшие выходные в Санкт-Петербурге проходил митинг, там собрались горожане, которые требовали вернуть знаменитому вузу здание и лицензию на преподавательскую деятельность, это был митинг в защиту образования, культуры и науки. Не так давно стало известно, что Европейский университет будет выселен из занимаемого здания, и СМИ сообщали об отзыве лицензии на преподавательскую деятельность. Там, на этом митинге, засветилась Собчак, была освистана, и тоже многие об этом рассказывали. Вот как относитесь к тому, что происходит вокруг университета, и к митингу?

Л.П.: Это продолжение того же, Европейский университет — это образование и та же культура, поэтому это давление на культуру, на искусство и на образование. Дело в том, что Европейский университет действительно имеет очень высокие рейтинги, там работают замечательные ученые, и они представляют такую либерально-демократическую школу в образовании и подходе к истории. И опять это противоречия с тем, как историю рассматривает наш министр Мединский. А там высказываются точки зрения, которые не совсем совпадают с тем, что говорит власть, в гуманитарных сферах прежде всего. Это гуманитарный университет. И там много людей, которые преподают одновременно в Европейском университете и ведущих университетах Европы. И для такого мракобесного течения, которое у нас сейчас в идеологии начинает процветать, это иностранных представительств, иностранных агентов, скажем так, гнездо иностранных агентов. И вот его надо разрушить. И это делают, молодцы. Сейчас, насколько я знаю, Санкт-Петербург — самый протестный город, по замерам социологов. Я очень рад за них, что там такие активные граждане находятся. И конечно, такой митинг был нужен, он проходил там. Там действительно выступила Собчак, но я должен сказать, что сказать так, что ее там освистали, — это преувеличение. Я видел видео, да, там пару человек свистели, у них были, видимо, заранее приготовленные свистки, потому что они знали, что Собчак хочет выступить, это ее оппоненты. Ну что ж, у нас демократическое движение, оно тем и отличается, что люди имеют разные точки зрения в демократическом движении, даже если они идеологически в одном направлении и думают, и действуют. Но тем не менее, есть различия и нюансы. Различия в отношении к людям и так далее. Я видел, что там свистели достаточно молодые люди, которые заранее там принесли свистки, тем более, они стояли рядом с микрофоном, и их свистки довольно громко звучали. Но я видел, как к ним подходили другие люди и просили не свистеть. Поэтому сказать, что ее освистали, — это будет неверно. Там свист был не постоянный, ее было хорошо слышно, не надо преувеличивать. Она, конечно, молодец, она определенно выступила в защиту этого университета, тем более, что одним из учредителей этого университета был ее отец.

В.И.: Давайте обсудим инициативу Госдумы приравнять к иностранным агентам иностранные социальные сети. И тоже обсуждаемый вопрос, это судьба RT.

Л.П.: Судьба RT очевидна. Значит, американские фирмы, которые представляют интерес RT, уже зарегистрировались как иностранные агенты, поэтому о ней можно не беспокоиться, с ней все благополучно. Можно вздохнуть спокойно. Очень много людей волновалось, что RT уйдет из Америки. Никуда она не ушла, как вещала, так и будет вещать на многочисленных каналах телевидения. И мы узнали бюджет, который она прокачивала через эти американские фирмы, это примерно 18 миллиардов рублей в год. Деньги гигантские, и если уж говорить про RT, то хорошо известно, что она официально идет через многие кабельные каналы, она чуть ли не с каждого утюга имеет возможность вещать в Америке. Она там как респектабельный телевизионный канал. Теперь нам говорят, что мы зеркально ответим, вот эти радио «Свобода», кто-то еще там назывался, — вот они будут зарегистрированы как иностранные агенты. Во-первых, как скажет Госдума, так и будет. Потому что они занимаются законотворчеством, примут такой закон, и, конечно, заставят их зарегистрироваться, это первое. Второе — теперь возникает вопрос, а это зеркальный ответ или нет? Тут можно долго говорить, что американский закон — это одно, а у нас совсем другое. Я не буду на этом останавливаться, будем считать, что да. Пусть это будет считаться зеркальным ответом. Если RT там признана иностранным агентом, значит, логика выглядит симметричной. Но тогда пусть откроют для вещания радио «Свобода», а у них есть и видеовещание, там все дублируется, это фактически мультимедиа, а не радио. Пусть они откроют кабельные каналы основные, пусть у нас российский зритель где-нибудь и пусть идет сигнал. Вот это был бы тогда симметричный ответ.

В.И.: Но у них же есть охват через интернет, то есть из любой точки планеты можно выйти. Л.П.: Нет, интернет — это интернет. RT тоже пользуется в Америке, но кабельное телевидение — это более эффективный способ. Пусть им будет разрешено, нашим кабельным сетям взять сигнал радио «Свобода». Вот тогда будет симметричный ответ. Вы же прекрасно понимаете, что не разрешат. У нас выдавили из кабельных сетей наш безобидный «Дождь». Они сейчас вещают только в интернете. А были в свое время в кабельных сетях. Если уж выдавили «Дождь», то, конечно, не разрешат ввести сигнал радио «Свобода».

В.И.: Этот вопрос закрыли. Следующая тема — давайте обсудим Сечина. Сейчас СМИ и многие правозащитники гадают, удастся ли затащить Игоря Сечина в суд. Он проходит ключевым свидетелем в деле экс-министра Алексея Улюкаева. Вот как пишут СМИ, ему дважды приносили повестку в суд, и он пока не явился.

Л.П.: Это очень интересно. Тут мне нравится, что тут все очень наглядно. И какими бы идеологическими штампами не изъяснялись пропагандисты в нашем государственном телевидении, что там заговор против Сечина, это заговор Госдепа или ЦРУ, я заранее не знаю, как это все выглядит. Я не смотрю эти каналы и не знаю, как они это изображают. Но ситуация абсолютно прозрачная. Так получилось, что Сечина суд вызвал для дачи показаний. Первый раз сотрудники Сечина отказались брать в руки заявку. Суд повторно заявил о том, что они направляют повестку. И он уже наверняка не может уклониться от ее получения. И если он не придет второй раз, то суд должен принять решение привести силой Сечина. И что будет делать Сечин в этот момент, я не знаю. Причем тут все наглядно, суд не может не принять третий раз решение привести его, используя силу, то есть должен выехать судебный пристав, прийти в его кабинет и сказать: «Пройдемте со мной на судебное заседание». И вот этот момент чрезвычайно важен, потому что он психологически важен для всей системы, которая установилась в России. У нас в России установился дикий корпоративный капитализм, когда власть узурпировала небольшая группа лиц, которая получила доступ к ресурсам, и они стали миллиардерами на наших глазах. Это не заслуги Сечина, он не крупный предприниматель, который начинал с нуля и благодаря своим талантам стал вот таким крупным предпринимателем. Он получил эти деньги просто в подарок. Он все получил в подарок. Но при этом он ведет себя так, что ему сам Бог не брат. Это человек, который абсолютно презирает наши российские законы, он бесспорно не совсем дружит с законом, очень много разоблачений вокруг него. Кстати, компания «Роснефть» отнюдь не процветающая, ну и так далее. Но при этом мы понимаем, что это второй по влиянию человек в России. Первый Путин, а второй Сечин. И сложились такие обстоятельства, что надо идти в суд, а он не хочет. Ясно, что если он не пришел первый и второй раз, то он плевал на наш российский суд. Я должен сказать, что мы знаем, что такое часто происходит. Но тогда как бы суд ведет себя так, то есть суд сам ведет себя несправедливо, он часто не преследует людей, которые имеют большой политический вес, он уклоняется от этого. Наша судебная система управляема, она уклоняется от осуждения тех людей, которые близки к власти. Тут я даже не знаю, это надо отдельно обсуждать, почему так все произошло, что его вызвали, могли бы не вызывать. Но раз уж вызвали, и этот процесс не может остановиться, вот интересно, как он будет себя вести. Или все-таки судья передумает, это опять будет саморазоблачение суда.

В.И.: А могут передумать? Так можно сделать?

Л.П.: Когда суд управляемый, то можно сделать все что угодно. Да, будут оппозиционеры кричать, что у нас управляемый суд. Но кто этого не знает? У нас все знают, что суд у нас управляемый. А вы спросите на улице у обычных граждан, доверяют ли они российскому суду? Я уверен, что больше 50% скажут, что не доверяют. Такие опросы были. У нас суд уже давно дискредитирован. Это некая управляемая структура. Иногда он принимает справедливое решение, когда люди спорят друг с другом, когда обычные граждане судятся друг с другом, вот тогда можно добиться справедливого суда. Но когда с одной стороны у нас человек приближен или человек, который имеет властные полномочия, как Сечин, то определенно, что обычный гражданин проиграет этот суд. Тут все давно всем известно про наш суд, тут никакого секрета нет. Но так получилось почему-то, видимо, оппоненты Сечина постарались, скорее всего, это прокуратура. И если бы меня спросили, что происходит, я бы сказал — бардак. Я не разбираюсь в подковерной борьбе, но интерпретировать я могу только так, что прокуратура сначала выложила в публику запись разговора Сечина с Улюкаевым, вы знаете, что это утекло и это было сенсацией, о том, как простой опер записывал министра. Для Сечина это было полным раздеванием на глазах у людей, так сказать. Он обнажился, его сущность стукача обнажилась. Несмотря на то, что второй человек по влиянию в стране. И конечно, ему это было неприятно.

В.И.: Видите, он сотрудничает со следствием. Но теперь говорят, что если в суд он не придет, то может грозить Сечину наказание вплоть до 4 месяцев лишения свободы.

Л.П.: Да, его обязаны привести силой. Просто придет пристав и предложит ему пройти.

В.И.: Пока сложно говорить, что будет дальше. Вполне велика вероятность, что суд передумает и не будет Сечина привлекать?

Л.П.: Казалось бы, для власти это самый простой выход. Будет звонок откуда-то, от администрации Кремля, звонок этому судье, и он передумает. Я думаю, что именно такое развитие событий наиболее вероятное.

В.И.: Но при этом говорят, что Игорь Сечин — ключевой свидетель, и без его показаний Алексея Улюкаева могут не признать виновным?

Л.П.: Сценарий написан, и будет так, как написан сценарий, я так подразумеваю. Конечно, может быть, конкретный судья тут почувствовал, что он может войти в историю российского правосудия как первый независимый судья путинской эпохи, который вел себя независимо на процессе, который имел большое политическое значение в стране. Я не знаю человека, который ведет этот процесс, может быть, он такой замечательный человек. Я буду ему аплодировать тогда. Такое тоже возможно, почему не верить в человека? Но это будет выдающиеся событие.

В.И.: Давайте мы сейчас с вами прервемся и побеседуем с другим спикером. На связи Сергей Охотин, руководитель регионального отделения движения «За права человека» (г. Кемерово). Сергей, добрый день.

Сергей Охотин: Добрый день.

В.И.: Правильно ли я понимаю, что вы сейчас привлекаете внимание к инциденту, который произошел в конце октября? Речь идет о гибели адвоката Екатерины Селивановой, которая активно занималась вопросом пыток и унижений, которым подвергаются заключенные в местах лишения свободы. Можете нашим радиослушателям рассказать, в чем суть дела, и почему вы пытаетесь предать произошедшее огласке?

С.О.: Екатерина Селиванова — адвокат, работающая в Кемеровской области, работающая по защите прав заключенных. Очень принципиальный, квалифицированный человек. И ее участие в нескольких делах по колониям, где были в отношении осужденных пытки, убийство было, также унижающее человеческое достоинство обращение. Ее упорная работа по делу, несмотря на противодействие сотрудников, несмотря на противодействие со стороны следственных органов, со стороны прокуратуры, вполне могла привести к такому результату, что на скамье подсудимых оказался бы ряд сотрудников из исправительных учреждений Кемеровской области. И 26 октября случилась беда, автомобиль адвоката по пути в колонию попал в аварию. И есть основания считать, окончательно говорить, конечно, рано, мы в течение дней 10−12 после аварии старались вообще не высказываться по этому поводу и не делать выводов. Но все идет к тому, что авария была подстроена, автомобиль вытолкнули на встречную полосу, в результате чего адвокат погибла. И разумеется, что эта гибель была очень выгодна тем сотрудникам, которые надеются уйти от уголовной ответственности за свои садистские преступления, и покрывающим их прокурорам и следственным работникам.

В.И.: Правильно я понимаю, что в официальных документах фигурируют две машины, это машина, в которой находилась Селиванова, и еще бензовоз, под колеса которого она попала?

С.О.: По последним данным, дело взято в главное следственное управление, дело никто не видел. По первоначальным данным — да. Две машины. Удастся ли установить третью машину или нет, какая будет версия следствия, пока мы тоже не можем говорить, эти документы нам не доступны. В том числе и автомобиль, попавший в аварию недоступен, мы не можем сделать независимую экспертизу, он изъят, и к нему доступ закрыт.

В.И.: Правильно я понимаю, что вы сейчас продвигаете такую версию, что был третий автомобиль, который и вытолкнул Селиванову на встречную полосу? Откуда есть основания такие предположения озвучивать?

С.О.: Понимаете, отец Екатерины сам в прошлом полковник милиции, командир спецподразделения, ветеран войны, кавалер ордена мужества. И человек, который в некоторых моментах разбирается. Конечно, он не эксперт. И в целом, изучив фотографии с места аварии, есть след удара от третьего автомобиля. И в такой ситуации автомобиль мог быть вытолкнут на встречную полосу и попасть в аварию. По Кемеровской области это не первый случай. Несколько лет назад другую правозащитницу у нас скидывали с трассы. У нее был автомобиль Honda, но там человек жив остался. Автомобиль, который скинул ее с трассы, скрылся, то есть люди вышли, посмотрели, увидели, что результата не достигнуто. Также были случаи, что правозащитников похищали люди в форме спецназа ФСИН. Их похищали в городе, вывозили в лес, убивали. По данному факту подавалось заявление в ФСБ. Поэтому случаи разные бывают, и ни одна версия не может быть исключена. Тем более, после смерти произошли, скажем так, вообще вопиющие события. На 9 день могила адвоката была разорена, то есть до этого родственники ежедневно ездили на могилу, и вот на 9 день была выкопана яма, туда скинуты венки, унесен крест, разрушены насаждения.

В.И.: А вот примеры, которые вы приводите, — это уже доказанные факты или тоже все на уровне предположений?

С.О.: Что мы можем считать доказанными? Если юридически, то это должно быть то, в отношении чего вынесен приговор, что установлено вступившим в силу решением суда. Если подходить с этой точки зрения, то у нас никто не применяет насилия к правозащитникам, никто не избивает заключенных в колониях, никакого насилия и убийств нет, то есть это то, что официально. А то, что для меня, то у меня тут нет сомнений. Я могу прямо называть те лица, о которых мы подаем заявления и просим привлечь их к уголовной ответственности. Они являются преступниками, это очевидно и однозначно для любого разумного человека, и учитывая достаточность доказательств, можно говорить, что они совершили преступления. Но с другой стороны, мы не видим в отношении них ни возбужденных уголовных дел, ни привлечения их к уголовной ответственности, хотя для меня это 100% доказано. Если где-то я об этом говорю, и потом ко мне подаются многомиллионные иски с требованиями опровергнуть информацию, с требованием выплатить суммы за подрыв деловой репутации, потом суды не находят эту информацию недостоверной, то есть во всех таких исках отказано, той же самой 37-й колонией, с которой были последние действия. Да, действительно, следственные органы проводят проверку, и факты не подтверждаются. Но вы знаете, как эта проверка проводится, когда непосредственно в действия следственных органов вмешиваются сотрудники, которые совершили преступления, когда люди пострадавшие находятся вне подследственной зависимости от лиц, совершивших преступление, то есть какой может быть результат, когда прокуроры не стесняются ездить к родственникам пострадавших и запугивать их, звонить, приезжать лично. А когда к прокурорам обращаются заключенные с просьбой принять жалобы на избиения, то никакие жалобы из колонии не выходят. Прокурор им говорит: «Пойте свои жалобы кому-нибудь другому». У людей даже нет возможности реализовать свое право на обращение с жалобой.

В.И.: По гибели Екатерины Селивановой, правильно я понимаю, что адвокатское сообщество Кемеровской области сейчас будет конкретные шаги какие-то предпринимать, и что это за шаги?

С.О.: Всех шагов мы раскрывать не будем. Разумеется, расследование будут вести только специалисты. Наша задача — не позволить сфальсифицировать доказательства и сделать так, чтобы вне поля зрения следователя остались какие-то факты, какие-то события. Наша первостепенная задача сейчас — принять защиту тех заключенных, которых защищала Екатерина. Потому что в отношении ее подзащитных сверхциничные действия осуществлены. Мало того, что люди были избиты и изнасилованы, когда они обратились за защитой своих прав и желали, чтобы было возбуждено уголовное дело, Екатерина буквально за 5 дней до смерти узнала, что в возбуждении уголовного дела против вот этих садистов в погонах было отказано. Поехав в следственный отдел, она даже не смогла получить постановление, потому что ее там обманули и сказали: «У нас нет дела, оно сейчас находится на проверке в прокуратуре». Она поехала в прокуратуру. Прокуратура говорит: «Нам никакого дела на проверку не давали. Дело находится в СК». И вот таким обманом человека гоняли. Не было даже отказа. Более того, незаконный отказ в возбуждении уголовного дела против сотрудников был, который до сих пор, кстати, не удается получить на руки, потому что и вчера ездил адвокат, и они опять не знают, где дело. У них отсутствует начальник следственного отдела на месте, и адвокату не могут выдать ни постановление, ни материалы дела показать. Даже нет возможности обжаловать, хотя это постановление вынесено уже практически 20 дней назад. Вместе с вынесением постановления зам руководителя следственного отдела умудрился также в отношении этих пострадавших людей возбудить уголовное дело. Такой карательный механизм в угоду сотрудников исправительных учреждений, чтобы и другим наука была, чтобы никто с жалобами не смел обращаться, и с ними расправа. Мало того, что человека избили, изнасиловали, а после того, как он обратился с заявлением о возбуждении уголовного дела, получает неправомерный отказ, и в отношении него же еще и возбуждают дело. Такие факты у нас и раньше случались. По стране передовая, наверное, в этом Саратовская область. Там были такие же случаи. Централизовано, я так думаю, распространяется такая практика. Это очень удобно, чтобы люди уже боялись даже рот открыть.

В.И.: Те люди, которых вы сейчас причисляете к спискам виновных в гибели Екатерины Селивановой, — они как себя ведут? Есть конкретные шаги какие-то?

С.О.: Непонятно. Они переживают, наверное. А может быть, нет. Я знаю, сейчас в местах лишения свободы находится муж Екатерины. Он полностью изолирован, находится в таких условиях. Один из тех сотрудников, который ранее угрожал Екатерине Селивановой, к ней же поступали угрозы в течение второй половины этого года, и также было заявление в ФСБ по этим угрозам. Она обращалась, потому что она опасалась за свою жизнь. Угрозы она расценивала как реальные. Ходят вот эти сотрудники, смотрят на ее мужа, смотрят на реакцию, ожидают. Но очень сильно бегают прокуроры. Для прокуратуры сейчас важно принудить всех родственников, всех осужденных к отказу. Те осужденные, которые подали заявления о возбуждении уголовного дела, они подали еще заявления о том, что они подтверждают все эти события, преступления, совершенные в отношении них, и просят оценивать отказ от этих заявлений в дальнейшем как полученный под физическим насилием. Потому что на них сейчас оказывается сильнейшее давление. Я даже не исключаю, что в будущем нам сообщат, что эти осужденные сами ошиблись, дали ложные показания и прочее. Вполне возможен уже самооговор. Потому что та ситуация, когда потерпевший находится в полной власти преступников, в целом сама по себе недопустима. Это сложно представить, чтобы такое происходило на свободе, у нас на улице — если где-то совершается преступление, то, во-первых, сами доказательства собирают первоначально преступники, совершившие это преступление, поскольку те сотрудники, которые применяют насилие к заключенному либо в результате действий которых заключенных покончил жизнь самоубийством, выбросился из окна, повесился, вскрылся, — первичные документы и доказательства сами сотрудники собирают, которые непосредственно это же и сделали. Зачастую следователь даже непосредственно не исследует эти доказательства, ограничивается только рапортами и составленными внутри колонии актами. О какой возможности расследования тут можно говорить?

В.И.: Большое спасибо, что побеседовали с нами.

С.О.: Пожалуйста. В.И.: Мы возвращаемся к беседе с Львом Пономаревым. Лев Александрович, обсудили то, что произошло в Кемерово. Представитель вашего движения в регионе Сергей Охотин говорит, что якобы на протяжении нескольких лет такая негласная война ведется между правозащитным сообществом и представителями правоохранительных органов. И угрозы поступают, и якобы даже дело доходит до убийств.

Л.П.: Гибель Кати, фотографии с места гибели показывают, что могло быть так, что ее автомобиль подтолкнула, затолкнула, можно сказать, другая машина под бензовоз. Она исчезла с места ДТП, никто не знает, была эта машина, не было. Это было в отдаленной местности, на трассе. След от удара существует на левом заднем бампере этой машины. Мы будем требовать, чтобы все это было тщательно расследовано. Отец у Кати — полковник в отставке, по-моему, МВД, человек опытный, прошедший горячие точки, заслуженно награжденный. И он тоже наверняка будет самым тщательным образом следить за тем, чтобы расследование провели, было ли это убийство или не было. Да, на адвокатов регулярно нападают. Ей угрожали. Кемеровская область — действительно регион страшноватый. Там она фактически единственная была, кто боролся вот так ответственно за права заключенных, с большой отдачей, самоотверженно, я бы сказал. И ее гибель, конечно, сейчас приведет к тому, что там мы потеряем возможность защищать, бороться с пытками и насилием в кемеровских колониях. Будем стараться найти других адвокатов.

В.И.: То есть это действительно распространенное явление, что адвокаты получают угрозы? От кого получают? Какие угрозы? Как часто это доходит до трагических последствий?

Л.П.: Вот видите, они же даже не стесняются. Ей прямо сотрудники ФСИН говорили — «а не боишься ли ты раствориться, вообще исчезнуть?». В Саратовской области нашему адвокату говорили — «а не боишься ли ты, что у тебя в сумке однажды найдут наркотики?». У нее отбирали видео, которые они снимала, физически отбирали. Хотя они имела по закону право снимать видеоинтервью с заключенным. Не дают возможность конфиденциально разговаривать. Поймите, если эти люди — садисты, если они реально избивают, даже убивают иногда заключенных, насилуют их, то почему они должны по-другому вести себя с адвокатами, которые реально их могут разоблачить? Они те же самые угрозы применяют и против адвокатов.

В.И.: Продолжим обсуждение этой темы далее со Святославом Хроменковым. С вами предлагаю еще один вопрос обсудить. Правильно я понимаю, что в ближайшем будущем в среде правозащитного сообщества ожидается крупное событие, в частности, организатором которого вы выступаете?

Л.П.: Да. У нас 26 ноября в Москве, в гостинице «Космос» пройдет Всероссийский съезд в защиту прав человека. Подчеркиваю — в защиту прав человека, а не правозащитников. То есть мы приглашаем туда людей, гражданских активистов, которые борются за свои права, права других людей, но они не называют себя правозащитниками. Такое разделение уже произошло. Правозащитники — это те, кто профессионально занимается этим, имеет юридическое образование, сидят в каких-то конторах, получают гранты. Но сейчас все меньше остается таких профессионально работающих правозащитных групп, потому что финансирования сейчас все меньше и меньше, оказывается давление на правозащитников. И все больше правозащитников, которые волонтерским образом занимаются этой темой, защитой прав и своих, и чужих и фактически являются гражданскими активистами. Мы зовем всех таких людей на этот съезд, обсуждаем. Наша задача — выработать некую стратегию на ближайшее время в области защиты прав человека. Я думаю, что одной из центральных линий будет заявлено на этом съезде, что мы, правозащитники, сейчас оказались почти в таком же положении, как в советское время, брежневское время оказались советские правозащитники, диссиденты, которые не хотели делать никакой революции, они хотели, чтобы мирным образом власть менялась. И тогда они стали говорить: «Соблюдайте собственные законы». Потому что фактически был тоталитарный режим в массовом спаде при Брежневе. Была однопартийная система, выборов не было и т. д. Но многие законы были все-таки написаны более или менее прилично. Понимали, что эти законы читают не только в Советском Союзе, но и на Западе. Хотелось Советскому Союзу вести какие-то партнерские отношения с западными странами. Была написана Конституция, в которой тоже были прописаны определенные права и свободы. Диссиденты говорили: «Соблюдайте вашу Конституцию. Мы от вас требуем только этого. И тогда страна будет каким-то образом меняться». Это требование звучало на многочисленных акциях. Когда не соблюдалась Конституция, выпускалась хроника текущих событий. За выпуск этой хроники людей реально сажали. Многие правозащитники прошли через советские застенки. Сейчас мы, к сожалению, оказываемся почти в таком же положении. Слава богу, у нас сейчас свобод больше, конечно, чем в советское время. Но Конституция самым наглядным образом не соблюдается. А Конституция у нас написана новая, не советская. Она была написана в 1990-е годы и написана по лучшим, может быть, образцам западной демократии, я имею в виду, защита прав человека, глава 2. Да и первые три главы, которые определяют характер государства, оно демократическое, там так и написано, что оно светское, что оно с федеративным устройством. Все это прописано в первых трех главах Конституции. И все это нарушается, демонстративно причем. И мы на этом съезде будем вынуждены вспомнить этот лозунг, я намерен это делать, — «Соблюдайте нашу и вашу Конституцию». И тогда страна будет выползать из того неправового состояния, в котором она находится. Мы только что говорили про управляемые суды. Это противоречит Конституции. В Конституции написано «независимый суд», что суд не подчиняется исполнительной власти. Но мы знаем, что подчиняется. Должно быть влияние общественности, контроль какой-то должен быть. Я бы хотел, чтобы стержнем разговора на этом съезде было — «Соблюдайте Конституцию».

В.И.: Мы еще вернемся к этой теме. Лев Александрович, большое спасибо, что побеседовали с нами.

Л.П.: Спасибо.

В.И.: С нами на связи Святослав Хроменков, юрист, председатель правления общественной организации «Сибирь без пыток» (г. Иркутск). Здравствуйте.

Святослав Хроменков: Здравствуйте.

В.И.: Появились сообщения о том, что иркутские следователи проверят информацию о пытках в полиции. Некоторые эксперты говорят о том, что это своего рода прорыв. О чем идет речь?

С.В.: Речь идет о сообщении о пытках в отделе Усолье Сибирском, которые произошли в ночь с 9 на 10 ноября. После того, как мы опубликовали информацию о том, что заявитель, жертва пыток к нам обратился, СК отреагировал и также разместил на своем сайте информацию полную относительно хода проведения проверки, о том, что с ним ранее обратилась жена пострадавшего, что проводятся проверочные действия, в том числе, по размещенной нами публикации. Я считаю, что причиной этому стал не только сам факт пыток, а наше взаимодействие, которое осуществлялось с СК за предыдущие полтора года. В 2016 году, когда мы выходили на митинги против пыток, потому что большое количество обращений, жалоб со всего региона у нас было набрано гражданскими активистами в Иркутске, руководитель СК Андрей Юрьевич Бунев обратил на это внимание, и мы собрали круглый стол с его замами. Мы договорились о том, что будем взаимодействовать, работать вместе по делам по пыткам, по жестокому обращению. На мой взгляд, как правозащитника, взаимодействия маловато, мы могли бы более плотно работать. Между тем, надо отметить, что Андрей Юрьевич придерживается последовательной позиции. И вот это плод как раз наших трудов в этом направлении. Я так считаю.

В.И.: То есть это очередной шаг к взаимодействию между правозащитниками, юристами, адвокатами и представителями вот этой системы, представляющей места лишения свободы, с правоохранителями?

С.Х.: Я думаю, да. Мы проводили мониторинг социально значимых сообщений о преступлениях в Иркутской области, о нарушениях прав человека, в том числе, о пытках, о жестоком обращении, и как на них реагировал СК Иркутской области. У нашего руководителя, на мой взгляд, позиция достаточно адекватная. В некоторых делах я как гражданский активист, как гражданин своей страны его поддерживаю, как он высказывает свою позицию публичную. Я полагаю, что эта его позицию по отношению к расследованию пыток, она тоже достаточно чиста. И мы можем действительно конструктивно на этой ниве с ним поработать, в том числе, наша организация. Повторюсь, на мой взгляд правозащитника, мы могли бы плотнее по всем нашим делам поработать. Но вот как есть. Тут надо абстрагироваться от политики, мне кажется. Заниматься просто защитой прав человека, и тогда будет успех.

В.И.: Меня удивляет здесь другое. У нас буквально накануне был эфир про пытки в полиции. Здесь очень оперативно отреагировали, получается, следователи. 9 ноября все произошло в Усолье Сибирском, и тут недели не прошло, а уже какая-то реакция последовала. Это нонсенс.

С.Х.: Вообще, насколько мне известно, у них какое-то ужесточение, в органах государственной власти, в правоохранительных органах, в СК конкретно. Допустим, раньше сотрудники ОВД охраняли здание СК, сейчас, я полагаю, для большей объективности функции их были разделены, сейчас ВОХР их охраняет. Я посмотрел — в Минюсте то же самое. Мне так кажется, это все делается для того, чтобы более объективно свою работу следователи проводили по отношению, в том числе, к полицейским. Я думаю, это хорошо.

В.И.: И прогноз по этому делу, о котором идет речь.

С.Х.: Насколько я знаю, наш сайт «Совет правозащитников Иркутской области» — pravoirk.ru — его мониторит и СК, и прокуратура, и ФСБ. Они его все постоянно смотрят. Мы когда ставим статью на сайт, сразу 4−5 просмотров автоматически. Поэтому они так оперативно отреагировали. И здесь еще надо 50% успеха отдать женщине, которая обращалась за защитой своего мужа, жене пострадавшего, которая также звонила на телефоны горячей линии. Там же звонки автоматически фиксируются всех заявителей. Насколько мне известно, даже на личном приеме, допустим, к генералу СК если пойти, руководителю регионального управления, то его личный прием фиксируется на видеокамеру и передается сразу в главк, в Москву, в СК РФ. Его контролируют. Поэтому в последнее время я замечаю больше прозрачности в рассмотрении обращений, в том числе, граждан. И поэтому они так стали оперативно реагировать. Их тоже контролируют.

В.И.: Большое спасибо, что вышли с нами на связь.

С.Х.: Вам спасибо.

В.И.: Это была программа «Вторник со Львом Пономаревым». Я прощаюсь с вами. До свидания. Мнение участников программы может не совпадать с мнением редакции.

Источник:   https://salt.zone/radio/10159

 
По теме
Иркутская область, НИА-Байкал – Вопросы достижения показателей цифровой зрелости отраслей экономики рассмотрели на заседании Координационного совета по развитию цифровой экономики,
Цифровая зависимость – это серьезная проблема современности. Многие уже не могут прожить и часа без смартфона.
Иркутская область, НИА-Байкал – Справки и заключения, связанные с объектами культурного наследия, жители Иркутской области могут сегодня получить в режиме онлайн с помощью портала Госуслуг.
Для этого нужно заполнить интерактивную форму заявления на портале Госуслуг Елена СИНИЦА В Иркутской области доступна информация о культурных объектах через Госуслуги Фото:
Представители Microsoft («Майкрософт») обсуждают перенос сроков приостановки доступа к части сервисов компании, в том числе облачным, в РФ с 20 марта на конец месяца, сообщает ИА «БСТ» со ссылкой на РИА Новости .
На этот раз школьники научились распознавать мошенников, которые хотят получить доступ к аккаунту Елена СИНИЦА Урок по цифровой грамотности и кибербезопасности прошел в IT-кубе Братска Фото:
Ноутбуки, многофункциональные устройства, интерактивные панели, телевизоры, IP-камеры будут направлены в школы региона в рамках президентского нацпроекта «Образование».
Вирусная геморрагическая болезнь кроликов - Город Зима ВИРУСНАЯ ГЕМОРРАГИЧЕСКАЯ БОЛЕЗНЬ КРОЛИКОВ    Вирусная геморрагическая болезнь кроликов (ВГБК, геморрагическая пневмония кроликов, некротиче-ский гепатит) – высоко заразная, инфекционная болезнь,
Город Зима
Как подростку уберечься от ВИЧ-инфекции и СПИДА - Управление образования В целях профилактики заражения подростков ВИЧ-инфекцией Комитетом образования в город был приглашен специалист ГБУЗ «Иркутский областной центр по профилактике и борьбе со СПИД и инфекционными заболеваниями» (далее – ГБУЗ
Управление образования
О театре и  премьерах - Чунский район Сегодня отмечается международный День театра! Поздравляем наших театралов и их бессменного режиссера Лиру Шеломенцеву, желаем творческих взлетов и преданных зрителей!
Чунский район
pic27 - Межпоселенческая библиотека В стенах Хандагайской библиотеки проходит цикл краеведческих часов, посвященных изучению традиций и обычаев коренного населения – бурят в рамках реализации социально – значимого проекта «Тоонто Нютаг – Родная земля».
Межпоселенческая библиотека