Люди «золотого века»

1.jpg
Фото: baikvesti.ru

Вспоминая Владимира Ивашковского

Для многих иркутских писателей трамплином в литературу стала газета «Советская молодежь». Там публиковали первые рассказы и стихи Александр Вампилов, Евгений Суворов, Геннадий Машкин, Юрий Скоп, Вячеслав Шугаев, Михаил Трофимов, Анатолий Байбородин, Станислав Китайский, Татьяна Суровцева, Василий Козлов, Владимир Скиф.

«Русский сын бурятского народа»

«Восточно-Сибирская правда» тоже печатала будущих писателей, но делала это с определенной осторожностью. У партийной газеты к  пишущей молодежи был особый подход: все должно быть отцежено и просмотрено в соответствии с идеологически выверенной линией. Главный редактор газеты Елена Ивановна Яковлева, которая во время войны летала  в тыл немцев к партизанам, умела подбирать людей. Все знали, что Яковлева ценила заведующего отделом спорта и информации Володю Ивашковского за его энциклопедические знания, феноменальную память, необыкновенную мобильность, умение искать и находить неожиданные темы и привлекать к работе в газете толковых, как тогда говорили, рабселькоров.

В ту далекую пору, когда о компьютерах еще и не слыхивали, каждую фамилию, имя, отчество, исторический или информационный факт надо было выискивать или проверять по  энциклопедиям. Ивашковский для многих его друзей был ходячей записной книжкой, и нередко даже Валентин Распутин звонил ему, чтобы справиться по тому или иному вопросу. Кстати, впервые повесть Распутина «Живи и помни» я прочитал в кабинете Ивашковского еще в рукописном варианте. Валентин дал ему отрывок для публикации в газете.

Познакомились мы с Ивашковским зимой семьдесят второго года, сразу же после прошедшей в Иркутске конференции «Молодость, творчество, современность». Встретились на автобусной остановке, которая находилась рядом с редакцией. С ним был заместитель главного редактора «Восточки» Валерий Павлович Никольский. Оба в очках, невысокие,  с круглыми, как у многих сибиряков, лицами, они о чем-то оживленно переговаривались. Увидев меня, Володя улыбнулся, подошел и, протянув руку, представился:

— Ивашковский!

— Я вас знаю, — сказал я.

— Ну кто в нашем городе не знает русского сына бурятского народа! — засмеялся Никольский.

Володя, точно мы были знакомы сотню лет, тут же представил меня своему спутнику. Через несколько секунд я с удивлением узнал, что пишу хорошую прозу, и Никольский неожиданно для меня предложил приносить в редакцию заметки или очерки об авиаторах, о том, что я видел, летая на северные аэродромы.

— Можно попробовать, — неопределенно ответил я.

— А чего пробовать, — сказал Ивашковский. — Возьми и напиши!

На взлет!

Первый очерк о своем бортмеханике, участнике Великой Отечественной войны Николае Григорьевиче Меделяне я принес в редакцию через несколько дней. Володя взял написанные от руки листки и отнес их машинистке Любе.

— После машинки текст читается по-другому, — объяснил он. — Видны все огрехи.

Каково же было мое удивление, когда на другой день я увидел свой очерк в газете. Назывался он «Туман на взлетной полосе». Название придумал Володя. И впервые я ощутил, что такое литературная слава. На послеполетном разборе ко мне начали подходить друзья-летчики, с некоторым удивлением, мол, откуда что взялось, внимательно, точно в самый последний момент в тумане разглядели выскочившую на взлетную полосу корову. Осматривали меня, с особым интересом расспрашивали, сколько мне заплатят за статью.

Это неожиданное внимание к собственной персоне напомнило, как после окончания училища я в летной форме зашел в утренний автобус, который шел из Жилкинского предместья в город. Все сидевшие в автобусе разом оглянулись, чтобы понять, что это за отглаженная и начищенная до блеска птица с золотистой кокардой на форменной фуражке влетела  к ним с релкских болот. Здесь же, среди коллег, я, честно говоря, не ожидал, что литературная слава имеет под собой материальную основу.

Ко мне подошел Николай Григорьевич Меделян, как мы его меж собой называли, дядя Коля. Уловив суть вопросов, он сказал, что лично поставит мне бутылку коньяку за эту статью, чем  еще больше озадачил моих коллег: получалось, что я пером заработал двойной гонорар.

— Чего уставились! – засмеялся Меделян. — Кому не дано, тот все равно одного яйца два раза не высидит.

Так одним движением дядя Коля все расставил по своим местам.

«С неба мы упали вниз…»

Меделяна уважали за честность и прямоту не только в нашем отряде, но и во всех аэропортах Восточной Сибири. Однажды  я напечатал в «Восточке» материал о вертолетчике Ярошенко, который обслуживал строителей БАМа, и закончил очерк стихами моего героя:

…И тайга седая,

Вся теплом согрета.

— То свое я сердце

Поднял над планетой.

И снова, как после первой публикации, вертолетчик подошел ко мне и поинтересовался, сколько я заработал, опубликовав его стихи.

— Там же одно четверостишье, а  не подборка! — озадаченно проговорил я. — И автор указан. Или что-то не так?

— Да все так, — протянул Ярошенко. — Ну, ты бы хоть бутылку мне поставил!

— Коль есть предложение, нет возражения, — засмеялся я. — Как это там, у вас, вертолетчиков? «Большой винт считал рубли, хвостовой – копейки. С неба мы упали вниз, Поскорей налейте…»

В те времена гонорары платили исправно. Прилетишь из рейса, заглянешь в почтовый ящик, а там лежит почтовый перевод. Суммы небольшие, но, как верно заметил мой герой-вертолетчик, на бутылку хватало. В советское время бутылка водки или коньяка была не столько штучным товаром, сколько единицей измерения. Если затевался крупный спор и ставки росли, говорили: «Спорим на бутылку коньяку!» Задирать ставку выше считалось уже неприличным. Но иногда случалось, войдя в раж, спорили и на ящик. Только я не припомню, чтобы после спора кто-то и кому-то выставил этот ящик.

А вот бутылка была чем-то вроде разменной монеты. В авиации  существовала негласная система расчетов:  когда билетов на север а было просто не достать, а улететь ой как надо, к нам на «борт» просились «зайцы», расчет с ними был простым — бутылка коньяку. Я и сам не раз  вручал этот «стеклянный билет», чтобы улететь в Москву или к морю. Сегодня это все в прошлом…

Северная быль

Но вернемся в то далекое время, когда писали, летали, пели и ели. Не густо, но всем  хватало. Со мной перелетало немало журналистской и писательской братии. Кто в командировку, кто по другим неотложным причинам…Я их брал на «борт». Рисковал?  Но не за бутылку же!

К тому времени вся иркутская пишущая братия стала как бы членами нашего авиационного товарищества. Со мной и с моими  друзьями летали Эльвира и Слава Шугаевы, Гена Сапронов, Вася Козлов, Слава Филиппов, Валера Карасев, Сережа Баженов, Михаил Вишняков, Саша Сокольников, Юра Шумайлов… Да всех не перечесть! Станислав Куняев однажды улетел из Ербогочена, только назвав экипажу мою фамилию…

Кроме газетных репортажей и других редакционных материалов они привозили домой из Мамы — бруснику, из Бодайбо — яблоки и компоты, иногда сыр и колбасу, с Ольхона — омуль, из Тикси — муксун и ряпушку. Все это мы помогали привозить им попутно — там, на северах, в отличие от Иркутска, с продуктами было проще, в отдаленные районы еще с давних времен существовал северный завоз, и подмосковные электрички туда, cлава Богу, не ходили.

На высоких берегах Амура

С Ивашковским мы однажды даже слетали на остров Удд. Володя полетел туда со мной по заданию «Комсомольской правды». Там почти полторы сотни лет назад капитан Невельской основал первый российский пост на берегу залива Счастья. Много позже и я напишу о Невельском. Геннадий Иванович станет героем моей пьесы о святителе Иннокентии. Сегодня тот остров носит имя Валерия Чкалова, который, совершая беспосадочный перелет из Москвы, произвел там вынужденную  посадку. 

Мой друг, командир Николаевского объединенного авиаотряда Валера Долматов доставил нас туда на вертолете, где на песчаном и безлюдном острове трудилась рыболовецкая бригада авиаторов. Взяв на себя роль экскурсовода, Долматов показал нам, где располагался пост Невельского, провел по песчаной косе, на которую садился Чкалов. Затем мы спустились к берегу небольшой, перегороженной сетями речушки. Меня поразило, как идущую на нерест кету рыбаки прямо из воды вилами перегружали в ковш небольшого трактора и отвозили на разделку к двухсотлитровым металлическим бочкам.

Пока мы у костра хлебали наваристую уху, Долматов достал специально приготовленные для нас парашютные сумки и загрузил их кетой, огромными кусками нежнейшей, не виданной нами раньше белорыбицы-калуги и трехлитровыми банками с крупной красной икрой. «Парашют» вышел увесистым, те брезентовые сумки мы не могли оторвать от земли. Но вертолет спокойно справился с этой задачей, поднял нас и перевез сначала до Николаевска-на-Амуре, а после самолетом мы долетели до Иркутска.

Почему я  вспомнил этот эпизод? Немало уже повидавший в своей жизни Володя Ивашковский взахлеб рассказывал своим товарищам, как нас встретил и возил по Хабаровску знакомый всем журналистам по Усть-Куту Игорь Спиченко. Именно он предложил нам съездить на Волочаевскую сопку, где в 1922 году прошла одна из последних битв Гражданской войны. На обратном пути он завез в пограничный отряд, после встречи с личным составом нас  на  катере перевезли на  правый берег Амура и устроили рыбалку. За полчаса мы удочками наловили ведро рыбы, которая, когда ее подсекали, крякала, как утка. Называлась она амуром, из нее получилась наваристая уха. Пограничники решили нас побаловать и добавили  в закипавшую воду дикую утку.

— Такую уху я еще не пробовал ни на Охотском море, ни на Байкале! — то и дело восклицал Володя.

Там же, у высоких берегов Амура, где «часовые Родины стоят», Володе выпал особый фарт: он подсек серебристую семужку. Надо было видеть, как он радовался своей удаче, никогда еще ему не попадалась такая большая и красивая рыбина.

После его рассказа мы пели давно забытую песню о дальневосточниках, которая вполне подходила нам и по теме, и по возникшему на тот момент настроению:

Дальневосточная — опора прочная.

Союз растет, растет непобедим.

Что нашей кровью, кровью завоевано,

Мы никогда врагу не отдадим…

Валерий Хайрюзов, специально для «Байкальских вестей».

Фото предоставлено автором.

На фото: Поездка в Тобольск. Второй слева — Владимир Ивашковский, рядом — Валентин Распутин  

Продолжение следует.  

 

 
По теме
Вспышку гепатита А выявили в новосибирской школе №190 - Baikal24.Ru В Новосибирске в школе №190 в Академгородке выявили несколько случаев заболевания гепатитом А. Диагноз подтвердился у трех учеников, сообщает местное издание "Родные берега" со ссылкой на департамент образования.
Baikal24.Ru
Вирусная геморрагическая болезнь кроликов - Город Зима ВИРУСНАЯ ГЕМОРРАГИЧЕСКАЯ БОЛЕЗНЬ КРОЛИКОВ    Вирусная геморрагическая болезнь кроликов (ВГБК, геморрагическая пневмония кроликов, некротиче-ский гепатит) – высоко заразная, инфекционная болезнь,
Город Зима
Открытие книги 16+ - ЦБС города Братска Дорогие читатели, в библиотеке №4 появились новые книги. Пора открыть для себя новые миры, пережить захватывающие приключения, разгадать тайны и погрузиться в увлекательные истории!
ЦБС города Братска